Формат огромного художественного смотра в едином пространстве, этакого интернационального парад-алле, сложился на Венецианской биеннале не так и издавна, но был позаимствован сходу всеми на свете и крепко укоренился в современном сознании. Навряд ли необходимо удивляться, что, начиная со собственного дебюта в 2005 году, Столичная биеннале употребляет конкретно эту форму своей презентации в качестве главной. Так принято во всем мире, почему у нас обязано быть по другому? Хотя у превосходных сборных выставок имеются и тривиальные минусы: богатство разнородных экспонатов, иногда требующих для исследования существенных издержек времени, как в случае с видеоартом, приводит к неминуемой потере зрительской концентрации. Непременно что-то остается недосмотренным, недопонятым, недопрочувствованным. На той же Венецианской биеннале вдумчивая часть аудитории традиционно приходит на основной проект по пару раз, чтоб ничего не упустить из виду.

Статус биеннале в Москве схожей скрупулезности как бы не подразумевает. Энтузиасты обязательно находятся, но все таки для большинства публики этот сюжет ограничивается одним-единственным ознакомительным визитом.

При таком раскладе особенное значение получают акценты. Что всего ярче, крупнее, необычнее, то, вероятнее всего, и запомнится. Интересы шоу часто вступают в потаенный конфликт со смысловым содержанием проекта, но такая уж специфичность этого вида. И никакая риторика не даст выставке тех значений и свойств, которые в ней почему-то отсутствуют либо которым не уделено подабающего хозяйского внимания. Потому следует с осторожностью, а то и снисходительностью относиться к установочным кураторским тезисам. Естественно, создателю проекта хотелось бы уместить в залах как можно больше цветов и коннотаций, но у действительности свои законы.

Бельгийка Катрин де Зегер, приглашенная делать сегодняшний основной проект, в качестве заглавия избрала фразу «Больше света» и дальнейшие комменты строила исходя из максимума позиций, которые можно выжать из этого слогана. Хотя заблаговременно было понятно, что почти все произведения выпадут из вербальной конструкции, что им придется давать разъяснения с другого бока, что сюжетная линия неминуемо выйдет пунктирной… Ну и тупо предъявлять схоластические придирки там, где схоластика особенной роли играться не обязана.

От схожих выставок ожидают мощных работ, толкового экспозиционного дизайна, ну и признаков шоу, естественно. Остальное второстепенно.

Ежели же куратор вдруг сможет выйти на массивные идейные обобщения, предъявит оригинальное восприятие современного искусства в целом, то такую ситуацию следует счесть неописуемым сюрпризом.

В «Манеже» сюрприза не случилось: выставка скроена по достаточно прогнозируемым и проверенным лекалам. Вообщем, это событие уберегает ее и от провала.

Катрин де Зегер честно сделала экспозицию среднего международного уровня, которую нельзя уличить в существенных отклонениях от принятых нормативов. Ругать ее, на самом деле, не за что, но вот за что похвалить, тоже не сходу сообразишь. Сначала, наверняка, за то, что в основной выставочный зал Москвы на месяц привнесена приемлимо европейская атмосфера художественной респектабельности. Нужно признать, что наши кураторы такового рода мастерством пока не овладели. Но здесь имеется определенный феномен: различные биеннальские проекты вечно претендуют на переосмысление окружающей реальности и сами же вечно оказываются заложниками собственных шаблонов. Преодолевать их, судя по всему, не собиралась и Катрин де Зегер.

В «Манеже» собраны произведения, рамок жанра нисколечко не нарушающие.

Ощутимый перекос в сторону «кройки и шитья» (куратор очевидно неравнодушна к дамским рефлексиям насчет прорастания огромного искусства из будуарных корней) все таки не ведет к революционным сдвигам: рукоделие на гендерной почве - полностью обычный, известный тренд. Антитезой ему можно посчитать эпический аэростат из полиэфирной пленки с гондолой из плетеного ротанга. Это отзвук из конца 1960-х - произведение «Авиамоделист» художника Панамаренко (псевдоним бельгийца Хенри ван Хервегена, много лет воплощающего свои художественные фантазия на тему воздухоплавания). Опус дает эффект с разных точек зрения: и как привет из модернистской эры, и как принципиальный фрагмент шоу, и как фаллический знак, в конце концов. Три эти свойства применимы и к установки известного венгеро-французского конструктора Йоны Фридмана «Мёбиусовские структуры» (правда, вещь недавнего производства, но отражает художественно-пространственные устремления времен де Голля). По обыкновению прост и выразителен проект Александра Бродского «Без названия», представляющий из себя натуральный фасад деревенского погреба, украшенный неоновой буковкой «М». Вокруг пустыня из тыщ комочков фольги…

Все-же Бродский как не много кто из наших сограждан умеет отыскать емкие эквиваленты российским реалиям.

Кстати, о соотечественниках: они на выставке представлены 13 работами, что смотрится собственного рода данью местному контексту. Вообщем, дань эта традиционна для столичной биеннале. Валерий Кошляков спроектировал для выставки картонную установку «Божественный шаритон», намекающую на бутафорскую суть героических легенд, Александр Сигутин намекнул на связь меж православием и авангардом (красочный цикл «Византийский супрематизм»), Ира Затуловская показала образчики свойственной ей «бытовой психоделики», а чеченский живописец Аслан Гайсумов предложил ряд твердых аллегорий недавней войны на Кавказе.

Вообщем, формат интернационального мегапроекта предполагает периодическое переключение регистров, так что любые национальные тонкости безизбежно будут перетекать в глобальную проблематику. Соответствующий тому пример - протяженная установка Альфредо и Исабель Акилисан, филиппинцев, живущих в Австралии, под заглавием «Прохождение: проект иной страны»: тут валенки и лыжи начинают ряд из санок и саней, груженых домашним скарбом.

Чисто российские атрибуты символизируют сегодняшнюю «эпоху великого переселения» со всеми ее противоречиями.

И снова же: великолепный аттракцион, просто ложащийся на сетчатку глаза. О данной для нас стороне дела куратор помнит повсевременно.

Как зрелище выставка хорошо сбалансирована, ингредиенты не вызывают взаимного отторжения, серьезность смешивается с развлекательностью. Что все-таки касается лозунга «Больше света», то имеется ряд работ, которые его напрямую иллюстрируют, а поисками усложненных метафорических связей рекомендуем не заморачиваться. Значимой полезности для зрителя это занятие не принесет. Лучше уделить внимание поиску произведений, которые тронут и зацепят вас лично, вне зависимости от концепции биеннале. Таковые наверное обнаружатся. А переиначивать обычный жанр мегапроекта будем в иной раз, ежели вообщем когда-нибудь будем. И так же нормально выходит, практически как следует.